Одиссея мистера Славы

Погоду — как украли. Давайте знакомиться

Елена Ломакина

Вспоминаю наше первое знакомство с этим человеком. С тех пор прошел уже добрый десяток лет. Раннее сентябрьское утро. Настроение сродни тем птичьим «чирикам», что доносятся со всех сторон, – в радостном ожидании приключений. Еще бы, вся наша редакционная команда оказалась вырванной из рутинных будней. Мы путешествовали целый день на самой настоящей яхте, под самыми настоящими парусами. «Погод — как украли», – подведет вечером итог наш земляк Вадим Самойленко. Нашим капитаном на своей яхте был Вячеслав Васильевич Коломейцев, находившийся в те поры уже на пороге 80-летия.

Невысокого роста, седовласый, с лицом, изборожденным морщинами, но крепкий, подтянутый, не терпящий лишней суеты, Васильич с яхтой управляется умело и в мелочах, и в большом. Еще бы – судно родное от киля до верхушек мачт. Едва подходим к яхте, капитан сокрушенно вздыхает: «Вот что натворили, бессовестные».  Успеваю испугаться, что с яхтой что-то не так. Оказывается – про чаек. Некоторые особи повадились гостить на судне в отсутствие хозяина. Оно бы и не жалко, да вот многочисленные белые пятнышки на палубе эстетики не добавляют. Так что первым делом хозяин берется за ведро. И лишь когда дощатый пол палубы сияет свежестью, отчаливаем.

По причине того, что до этого большая часть команды яхту видела лишь на картинках, или очень издалека, мы путаемся под ногами, стараясь не наступить на пока еще сложенные паруса и канаты, переходя с места на место, чтобы Вадим и Вячеслав Васильевич смогли выполнять необходимые действия. Васильич отдает команды, правда, понятны они лишь Вадиму, для нас они создают приключенческий фон, со смыслом не более усваиваемом, чем китайская грамота. Грот, фок, бизань – все паруса подняты,  «бру-у-у-у-у» – отпевает по нисходящей свою финальную песнь мотор, отключенный теперь за ненадобностью. Становится тихо и благодатно. Паруса на фоне синего неба — это, скажу я вам!..

С тех пор мы много раз общались с Коломейцевым. «Если надоест слушать – прерывай», – время от времени предупреждает меня Васильич. Где там надоест! Такие истории не каждый день услышишь. Очень хочется рассказать сегодня и вам, дорогие читатели, об этом уникальном человеке.

На перекрестке

В судьбе Вячеслава Коломейцева было столько разных и ярких этапов, что проследить их хронологическую последовательность даже в ходе столь длительной беседы не представлялось возможным. Жизнь бросала его из региона в регион, из страны в страну – от жгучих морозов и метельных снегов до пустынной жары. Он учился, преподавал, изобретал, строил, консультировал. Докой стал в делах электрических, долгое время работал в Сирии, будучи там консультантом-представителем одной из российских компаний. Там его называли «мистер Слава», очень уважали за широкую русскую душу, которая готова была помогать страждущим и без вознаграждений, и за рамками контракта. Не хотели отпускать домой. Но Вячеслав душой рвался сюда, на волгоградскую землю. И никакая комфортно-обеспеченная, в полном достатке жизнь не могла его удержать.

Все потому, что накануне своей командировки он немалые силы и средства (безденежная студенческо-преподавательская жизнь к тому времени осталась далеко позади, будучи классным специалистом, он и зарабатывал неплохо) вложил в развитие в нашем регионе парусного спорта. Это сейчас слово «яхта» находится в ассоциативном ряду с престижем, в те советские времена рядом с этим понятием были романтика и спорт. И, вспоминая свое детское увлечение речными походами, начинавшееся с досок и правдами-неправдами добытых кусков ткани, Коломейцев стал понемногу-понемногу развивать парусный спорт на Родине. Его спортивный клуб уже стал известным, ширили и крепили материально-техническую базу, когда грянули лихие девяностые. Коломейцев понял – яхт-клуб надо спасать, единственный путь – выводить в собственное предприятие и не дать разграбить. А в мутной рэкетирско-коммерсантской воде уже кружили акулы, желающие откусить от яхт-клуба кусочек повкуснее. Но не на того нарвались. И все вроде пусть и с трудом, но налаживалось. И тут  эта командировка в Сирию. Отказаться не было никакой возможности. Вячеслав переложил все парусное хозяйство на брата и уехал. Вернулся как в сказку Пушкина – к разбитому корыту. Брат противостоять акулам не смог. Не было уже ничего – ни яхт, ни клуба, а финансовые российские реформы оставили Коломейцева и без всех заработанных и хранимых там, где и положено было всем советским людям, сбережений.

Пришлось начинать с нуля. Становиться на этот самый перекресток и принимать решение. Вячеслав пошел по той дороге, что была трудной и тернистой, опасной и долгой, но вела она к Богу. Он тогда еще и сам не знал, что путь этот благословил Святитель Николай.

От библейских страниц…

Впрочем, этот свой путь Вячеслав Коломейцев начал еще с далекого детства. Детства, в котором взросление приходило слишком быстро потому, что гремела и грохотала война, потому что этой самой войны сталинградская земля хлебнула с лихвой. И жил маленький Слава в Сталинграде. И помнит он тот черный день бомбежки, который довелось пережить вместе с мамой, прячущей за пазухой маленького брата, и дедом с бабушкой. Он говорит: «Все, что рассказывают про этот день, когда так страшно бомбили Сталинград. – не то. Это невозможно описать словами. Скажешь: «черное от самолетов небо». Но разве можно тому, кто этого не видел, понять, как страшно оно стало черным, как это невыносимо, когда всю синеву неба, сколько хватает взгляда, закрыли надсадно воющие двигателями самолеты со свастикой, когда посыпался град снарядов, от которых нет спасения. Кто пытался спастись рекою, тех останавливали свои же заградотряды. Мы в итоге с мамой и ее родителями спрятались в бомбоубежище. Потом туда пришли немцы. Мы сгрудились все в кучу – женщины, дети, старики. Вражеские солдаты не обращали на нас никакого внимания, будто мы вообще пустое место, не то, что не люди, даже не скотина. Они расположились на лавках, нашли здесь же, в подвале, мешок с конфетами-подушечками, набрали каждый себе по горсти, насыпали горкой рядом. Затем стали спускать штаны и, бесстыдно вывалив причиндалы, давить блох. Такими мне с тех пор фашисты и запомнились – одновременно  уничтожающие в причинных местах прилюдно блох и отправляющими теми же руками в рот конфеты. Такими же я увидел их и в Калаче, куда мы смогли перебраться к родственникам. «Перебраться» – это тоже слово, не отражающее истинности событий. Нас  гнали в сторону Калача, где был концлагерь, колонной. Скорее всего, для отсылки в Германию. Ночи на морозной земле переживали не все. Нас спасала отчаянность и решимость мамы, которая не боялась и до ближайшего сарая с нами сбежать, чтоб ночью греться в сене, и побег устроить, выкупив свободу у румынского солдата ценою последнего кусочка хлеба. Она же не побоялась пойти к коменданту, когда издевательства жившего на постое в нашем убогом жилище (обустроенном из полуразрушенного дома мамиными же руками) фашиста дошли до беспредела. Немца, к слову, наказали, даже, по-моему, отправили на передовую. Хотя и среди них были всякие. Один, например, каждое утро давал нам, жавшимся от страха и холода за печкой друг к другу детям, плитку шоколада и жестами показывал мне, старшему – раздели на всех поровну.

Дед погиб по дороге в Калач из Голубинки. Я тогда сильно заболел от голода. Пытаясь меня спасти, он пошел в станицу за продуктами, а на обратном пути встретился с немцами. Их машина застряла, они заставили русских выталкивать  грузовик из грязи под уклон, машина пошла назад и раздавила людей. В том числе и деда. Немцы отбросили тело в кусты и спокойно отправились дальше. Папа вернулся с войны по ранению, ему, как специалисту, тут же нашли работу, и мы, собственно, передвигались по освобожденным территориям вслед за фронтом. Однажды на Украине я шел мимо опустевшего, пострадавшего от войны, барака. Там, за разбитым стеклом, я увидел большую черную книгу и массивный крест. Я просунул руку и взял эти вещи, оказавшиеся знаковыми в моей жизни. Библию (ею оказалась эта книга) берег всю жизнь, потом передал сыну, а в детстве я по ней учился читать».

А потому, когда Вячеслав оказался на том самом перекрестке, он почувствовал – надо продолжить свой путь к вере и Богу, надо совершить паломничество и повести за собой людей. Простых путей он не искал, решил построить яхту и пройти на ней путем апостола Павла по святым местам.

.. до Бари и Афона

Скоро история сказывается, да нескоро дело делается. По своим старым яхт-клубовским каналам узнал Вячеслав, что в Петербурге заказчики не выкупили очень приличный корпус яхты. Посмотрел, понравился, приобрел. На голом корпусе от Ладоги до Волги не пойдешь. Организовал самые необходимые работы. Завершить удалось уже по глубокой осени. На таком безымянном полусудне, еще без парусов, и выдвинулся отчаянный Коломейцев в свое первое на этом борту путешествие. Да не успел – северные питерские широты в ночь показали свой характер. Потерянный среди тьмы без всякого ориентира (на маяке, как потом выяснилось, перегорела лампа), Вячеслав на плохо управляемом судне оказался в гиблом месте. Спасся чудом, потом ему объяснили – еще чуть в сторону, и ни одно судно не подошло бы к тебе оказать помощь. Только Вячеслав Васильевич чуду нашел совсем другое объяснение – великая миссия впереди у яхты, берегут его святые силы. Перезимовал на петербуржской земле Коломейцев, да по весне дошел до дома. А уж там свою красавицу отменно достроил. Стала яхта, пока еще обитающая в пресной воде, по габаритам своим вполне морской – 10 спальных мест, 3 каюты, всего длиной в 14 метров, водоизмещением в 16 тонн. Имя яхте дал капитан «Святитель Николай». Николай – грек по национальности, живший в IV веке в пределах Ликии (на юге нынешней Турции), прославлен не только в эллинском мире, но далеко за его пределами. Особенно почитаем Святитель Николай на Руси: ведь нет дома, где бы не висела икона с его ликом. Сколько храмов посвящено этому дивному угоднику Божьему (в том числе, к слову, и наш – Свято-Никольский)! Сколько молитв возносится к этому заступнику рода христианского, и сколько чудесной помощи, исцелений и исполнения молитвенных просьб являет он постоянно по всей земле!

И задумал Вячеслав неблизкий путь до города Бари. Этот город издавна являлся одной из основных целей паломничества. Ведь там находятся мощи самого Святителя Николая. Но морская стихия всегда диктовала свои условия: небольшим парусникам было трудно достичь гавани Бари, поскольку в летнее время здесь дуют ветры с севера. Задумал Вячеслав взять с собою в путь выпускников Волгоградского духовного училища – такое путешествие стало бы отнюдь не лишним для тех, кто избрал для себя путь священнослужителя. Первым делом отправился Вячеслав к Владыке Герману. Тот благое дело благословил, но пояснил – средствами помочь епархия не сможет, надо искать самому. Искал деньги на снаряжение экспедиции Коломейцев честно и упорно – и среди представителей нефтяного и пивного бизнеса, и среди медиамагнатов, и среди общественников и политиков. Тщетно. Кто-то и на порог не пустил, будто попрошайку, кто-то, хоть и обвешал все приемные иконами, но цинично «отшил», что деньги лучше в ресторане пропьет, чем кому-то отдаст, кто-то пытался соблюсти свои интересы.

Но в итоге нашлись добрые люди – сами пришли и предложили хоть частично поддержать – обеспечить яхту всем комплексом спасательных средств. «Я потом заметил, – рассказывает Вячеслав Васильевич, – что тех, кто отказал мне в помощи, в ближайшее время постигли неприятности – то бизнес пошатнулся, то еще какие проблемы образовались. А у тех, кто поддержал, жизнь удачно начала складываться».

Но все же, денег на экспедицию у Коломейцева так и не было. Решил зарабатывать сам – отправился летом на юга катать на яхте отдыхающих. Вот там и нашел не только заработок, но и поддержку. И хоть тоже бюрократических препятствий хватало, но идеей заразилось руководство туапсинской морской кадетской школы. В итоге спутниками и командой в паломническом морском походе стали кадеты. Воплотилась в жизнь мечта Вячеслава сделать истинный, давно задуманный и выстраданный вклад в православное воспитание молодых, в сохранение патриотизма и веры в юных сердцах, в сердцах тех, кто завтра будет вершить историю нашей страны.

«Вы обязательно напишите о важности православного воспитания наших детей, о том, что именно это для меня в походах к святым землям было самым важным. Ведь для нашего поколения важными были романтика, Родина, общественная работа, мы не думали о деньгах. Конечно, хорошо, когда не нуждаешься, но это не главное. Не хлебом единым жив человек, а еще и словом, и верою своей. Так хочется, чтобы подрастающему поколению было чуждо стяжательство, чтобы не росли они потребителями, чтобы умели отличать истинные ценности от ложных», – говорил мне Вячеслав Васильевич, переживая, что за парусной романтикой я не разгляжу, не почувствую главного. «Напишу», – пообещала я.

В своем стремлении совершить такой важный, но опасный вояж, Вячеслав Васильевич победил. По возвращении на берегу их с помпой встречали те, кто чуть ли не костьми ложился, чтобы похода не допустить. Паломнических походов на яхте к святым местам с разными командами (в состав одной из них входил наш земляк Вадим Самойленко) было три: на Барии и на Афон. Афон – это земной удел Божьей Матери, куда она, божьим провидением, была направлена с апостольской миссией. Теперь на Афон пускают только мужчин. Каждого, кто впервые попадает сюда, к восточным берегам Македонии (Греция), не покидает мысль, что он оказался в зеленом райском саду, которого почти не коснулась рука человека, что здесь, действительно, престол неба. Тишину этого священного места нарушает только щебет ласточек да веселое пение соловья; иногда лишь зимой ветер просвистит в горных ущельях или шелестом листьев потревожит царящее здесь безмолвие.

Много житейской мудрости постиг сам Вячеслав на Афоне, на многие вопросы получил он там ответы от святых отцов. Вера его не фанатична, она мудра и крепка. Под каждой мачтой яхты висят кресты, в каюте капитана есть все, что необходимо для молитвы, в том числе и икона Святителя Николая, привезенная из святых мест. Ведь не случайно имя его с благоговением поминается моряками. Рассказывают, что однажды корабль, плывший из Египта в Ликию, был застигнут сильнейшей бурей. Сорвало на нем паруса, сломало мачты, волны готовы были поглотить корабль, обреченный на неминуемую гибель. Никакие силы человеческие не могли ее предотвратить. Одна надежда – просить помощи у святителя Николая, которого, правда, ни один из этих моряков никогда не видел, но все они знали о его чудесном заступничестве. Погибающие корабельщики стали горячо молиться — и вот святитель Николай появился на корме у руля, стал управлять кораблем и благополучно привел его в гавань.

Да что – рассказывают! – было так и со «Святителем Николаем», когда в одну из экспедиций шли как раз посредине Черного моря. Шторм в девять баллов поднимал такие волны, что яхта на их фоне казалась игрушечной. Непогода погубила, сломав на части даже большие суда. А это, благодаря своему размеру и отличной прочности корпуса, выстояло. Хотя экипаж уже терял всякую надежду. Судно то поднимало к небесам, и там, на гребне волны, оглушало невероятным рокотом и гулом, то бросало вниз в пучину абсолютной тишины. «Все будет хорошо», – уверил капитан экипаж и ушел в каюту молиться. О чем он просил Бога и покровителя своего Николая, знает только сам Коломейцев. Но его команда наблюдала истинное чудо. Гроза будто расступилась, дала пройти яхте и вновь яростно забушевала, сомкнувшись у нее за кормой.

Так, молитвой, спасал себя и экипаж Вячеслав Васильевич не раз. Название судна вполне себя оправдывает.

На закате помним рассветы

Теперь уже, далеко перешагнув 80-летний рубеж, Коломейцев на яхте ходит очень редко. Силы не те, да и на скромную пенсию обслуживать яхту становится все труднее. Спонсоры в очередь не выстраиваются. Но настойчиво и упорно, не доедая и бедствуя, Вячеслав Васильевич возложил на себя еще одну миссию — он написал и издал две книги: брошюру «Мое военное детство» и уже в серьезном жестком переплете — «Поход на яхте (Святитель Николай) по пути проповеди апостолов Петра и Павла». Во всем, что касается литературной обработки и редакторской правки, наша редакция приняла активное участие.

Завершить эту статью мне хотелось бы первыми строками книги Вячеслава Васильевича, ведь конец любой истории – это всего лишь начало другой: «Море. На него можно смотреть бесконечно, сидя на берегу или с корабля. Оно излучает какое-то могучее спокойствие и силу. При всем своем внешнем одноообразии, оно бесконечно меняется. Каждая волна, каждый блик солнца имеет свой оттенок. В штилевую погоду море нежно ласкает берег и дышит, как громадный великан; в штормовую погоду оно грозно ревет и в гневе бросает на берег свои воды. Говорят, океан наделен разумом. Наверное, это так. Во всяком случае, он слышит отношение к себе со стороны человека и жестко карает тех, кто надменно относится к нему. Мои вахты всегда приходятся на утренние часы, но такая уж доля капитана – нести вахту в самое тяжелое время суток. Зато я первым встречаю восход солнца и радуюсь вместе с морем первым лучам. В хорошую погоду я выхожу на нос яхты и приветствую первые лучи солнца. Почему-то мне кажется, что море и солнце меня слышат…».

SONY DSC